Курс Русской истории- В.О. Ключевский. Лекции 1-2

ЛЕКЦИЯ 1

НАУЧНАЯ ЗАДАЧА ИЗУЧЕНИЯ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ. ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС. ИСТОРИЯ
КУЛЬТУРЫ ИЛИ ЦИВИЛИЗАЦИИ. ИСТОРИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ. ДВЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ В
ИСТОРИЧЕСКОМ ИЗУЧЕНИИ - КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ И СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ.
МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ УДОБСТВО И ДИДАКТИЧЕСКАЯ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ ВТОРОЙ ИЗ НИХ В
ИЗУЧЕНИИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ. СХЕМА СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА. ЗНАЧЕНИЕ
МЕСТНЫХ И ВРЕМЕННЫХ СОЧЕТАНИЙ ОБЩЕСТВЕННЫХ ЭЛЕМЕНТОВ В ИСТОРИЧЕСКОМ
ИЗУЧЕНИИ. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ УДОБСТВА ИЗУЧЕНИЯ РУССКОЙ ИСТОРИИ С ЭТОЙ ТОЧКИ
ЗРЕНИЯ.

Вы прослушали уже несколько курсов по всеобщей истории, познакомились с
задачами и приемами университетского изучения этой науки. Начиная курс
русской истории, я предпошлю ему несколько самых общих элементарных
соображений, цель которых - связать сделанные вами наблюдения и вынесенные
впечатления по всеобщей истории с задачей и приемами отдельного изучения
истории России.
НАУЧНАЯ ЗАДАЧА ИЗУЧЕНИЯ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ. Понятен практический интерес,
побуждающий нас изучать историю России особо, выделяя ее из состава всеобщей
истории: ведь это история нашего отечества. Но этот воспитательный, т. е.
практический, интерес не исключает научного, напротив, должен только
придавать ему более дидактической силы. Итак, начиная особый курс русской
истории, можно поставить такой общий вопрос: какую научную цель может иметь
специальное изучение истории одной какой-либо страны, какого-либо отдельного
народа? Эта цель должна быть выведена из общих задач исторического изучения,
т. е. из задач изучения общей истории человечества.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС. На научном языке слово история употребляется в
двояком смысле: 1) как движение во времени, процесс, и 2) как познание
процесса. Поэтому все, что совершается во времени, имеет свою историю.
Содержанием истории как отдельной науки, специальной отрасли научного знания
служит исторический процесс, т. е. ход, условия и успехи человеческого
общежития или жизнь человечества в ее развитии и результатах. Человеческое
общежитие - такой же факт мирового бытия, как и жизнь окружающей нас
природы, и научное познание этого факта - такая же неустранимая потребность
человеческого ума, как и изучение жизни этой природы. Человеческое общежитие
выражается в разнообразных людских союзах, которые могут быть названы
историческими телами и которые возникают, растут и размножаются, переходят
один в другой и, наконец, разрушаются, - словом, рождаются, живут и умирают
подобно органическим телам природы.
Возникновение, рост и смена этих союзов со всеми условиями и
последствиями их жизни и есть то, что мы называем историческим процессом.
ДВА ПРЕДМЕТА ИСТОРИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ. Исторический процесс вскрывается в
явлениях человеческой жизни, известия о которых сохранились в исторических
памятниках или источниках. Явления эти необозримо разнообразны, касаются
международных отношений, внешней и внутренней жизни отдельных народов,
деятельности отдельных лиц среди того или другого народа. Все эти явления
складываются в великую жизненную борьбу, которую вело и ведет человечество,
стремясь к целям, им себе поставленным. От этой борьбы, постоянно меняющей
свои приемы и характер, однако, отлагается нечто более твердое и устойчивое:
это - известный житейский порядок, строй людских отношений, интересов,
понятий, чувств, нравов. Сложившегося порядка люди держатся, пока
непрерывное движение исторической драмы не заменит его другим. Во всех этих
изменениях историка занимают два основных предмета, которые он старается
разглядеть в волнистом потоке исторической жизни, как она отражается в
источниках. Накопление опытов, знаний, потребностей, привычек, житейских
удобств, улучшающих, с одной стороны, частную личную жизнь отдельного
человека, а с другой - устанавливающих и совершенствующих общественные
отношения между людьми, - словом, выработка человека и человеческого
общежития - таков один предмет исторического изучения. Степень этой
выработки, достигнутую тем или другим народом, обыкновенно называют его
культурой, или цивилизацией; признаки, по которым историческое изучение
определяет эту степень, составляют содержание особой отрасли исторического
ведения, истории культуры, или цивилизации. Другой предмет исторического
наблюдения - это природа и действие исторических сил, строящих человеческие
общества, свойства тех многообразных нитей, материальных и духовных, помощью
которых случайные и разнохарактерные людские единицы с мимолетным
существованием складываются в стройные и плотные общества, живущие целые
века. Историческое изучение строения общества, организации людских союзов,
развития и отправлений их отдельных органов - словом, изучение свойств и
действия сил, созидающих и направляющих людское общежитие, составляет задачу
особой отрасли исторического знания, науки об обществе, которую также можно
выделить из общего исторического изучения под названием исторической
социологии.
Существенное отличие ее от истории цивилизации в том, что содержание
последней составляют результаты исторического процесса, а в первой
наблюдению подлежат силы и средства его достижения, так сказать, его
кинетика. По различию предметов неодинаковы и приемы изучения.
ОТНОШЕНИЕ К НИМ ИСТОРИИ ОБЩЕЙ И МЕСТНОЙ. Какое же отношение истории
общей и местной к этим предметам познания? Оба указанных предмета
исторического изучения легче различаются в отвлеченной классификации знаний,
чем в самом процессе изучения. На самом деле, как в общей, так и в местной
истории одновременно наблюдают и успехи общежития и строение общества,
притом так, что по самым успехам общежития изучают природу и действие
строящих его сил, и, наоборот, данным строем общества измеряют успехи
общежития. Однако можно заметить, что в истории общей и в истории местной
оба предмета не находятся в равновесии, и в одном изучении преобладает один
предмет, в другом - другой. Сравним, какую степень простора и какой материал
находит для своих исследований историк культуры в пределах истории всеобщей
и в пределах истории местной, и затем дадим себе такой же отчет по отношению
к историку, поставившему перед собой вопросы социологического характера.
Успехи людского общежития, приобретения культуры или цивилизации, которыми
пользуются в большей или меньшей степени отдельные народы, не суть плоды
только их деятельности, а созданы совместными или преемственными усилиями
всех культурных народов, и ход их накопления не может быть изображен в
тесных рамках какой-либо местной истории, которая может только указать связь
местной цивилизации с общечеловеческой, участие отдельного народа в общей
культурной работе человечества или, по крайней мере, в плодах этой работы.
Вы уже знакомы с ходом этой работы, с общей картиной успехов человеческого
общежития: сменялись народы и поколения, перемещались сцены исторической
жизни, изменялись порядки общежития, но нить исторического развития не
прерывалась, народы и поколения звеньями смыкались в непрерывную цепь,
цивилизации чередовались последовательно, как народы и поколения, рождаясь
одна из другой и порождая третью, постепенно накоплялся известный культурный
запас, и то, что отложилось и уцелело от этого многовекового запаса, - это
дошло до нас и вошло в состав нашего существования, а через нас перейдет к
тем, кто придет нам на смену. Этот сложный процесс становится главным
предметом изучения во всеобщей истории: прагматически, в хронологическом
порядке и последовательной связи причин и следствий, изображает она жизнь
народов, совместными или преемственными усилиями достигавших каких-либо
успехов в развитии общежития. Рассматривая явления в очень большом масштабе,
всеобщая история сосредоточивается главным образом на культурных
завоеваниях, которых удалось достигнуть тому или другому народу. Наоборот,
когда особо изучается история отдельного народа, кругозор изучающего
стесняется самым предметом изучения. Здесь наблюдению не подлежит ни
взаимодействие народов, ни их сравнительное культурное значение, ни их
историческое преемство: преемственно сменявшиеся народы здесь
рассматриваются не как последовательные моменты цивилизации, не как фазы
человеческого развития, а рассматриваются сами в себе, как отдельные
этнографические особи, в которых, повторяясь, видоизменялись известные
процессы общежития, те или другие сочетания условий человеческой жизни.
Постепенные успехи общежития в связи причин и следствий наблюдаются на
ограниченном поле, в известных географических и хронологических пределах.
Мысль сосредоточивается на других сторонах жизни, углубляется в самое
строение человеческого общества, в то, что производит эту причинную связь
явлений, т. е. в самые свойства и действие исторических сил, строящих
общежитие. Изучение местной истории дает готовый и наиболее обильный
материал для исторической социологии.
ДВЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ. Итак, разница в точках зрения и их сравнительном
удобстве. Эти точки зрения вовсе не исключают одна другой, напротив,
пополняют друг друга. Не только общая и местная история, но и отдельные
исторические факты могут быть исследуемы с той или другой стороны по
усмотрению исследователей. В Древнем праве Мэна и Античной городской общине
Фюстель-де-Куланжа предмет одинаков - родовой союз; но у последнего этот
союз рассматривается как момент античной цивилизации или как основа
греко-римского общества, а у первого - как возраст человечества, как
основная стихия людского общежития. Конечно, для всестороннего познания
предмета желательно совмещение обеих точек зрения в историческом изучении.
Но целый ряд соображений побуждает историка при изучении местной истории
быть по преимуществу социологом.
ПРЕОБЛАДАНИЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ В МЕСТНОЙ ИСТОРИИ. Всеобщая
история создавалась, по крайней мере доселе, не совокупной жизнью всего
человечества, существовавшего в известное время, и не однообразным
взаимодействием всех сил и условий человеческой жизни, а отдельными народами
или группами немногих народов, которые преемственно сменялись при
разнообразном местном и временном подборе сил и условий, нигде более не
повторявшемся. Эта непрерывная смена народов на исторической сцене, этот
вечно изменяющийся подбор исторических сил и условий может показаться игрой
случайностей, лишающей историческую жизнь всякой планомерности и
закономерности. На что может пригодиться изучение исторических сочетаний и
положений, когда-то и для чего-то сложившихся в той или другой стране, нигде
более неповторимых и непредвидимых? Мы хотим знать по этим сочетаниям и
положениям, как раскрывалась внутренняя природа человека в общении с людьми
и в борьбе с окружающей природой; хотим видеть, как в явлениях, составляющих
содержание исторического процесса, человечество развертывало свои скрытые
силы, - словом, следя за необозримой цепью исчезнувших поколений, мы хотим
исполнить заповедь древнего оракула - познать самих себя, свои внутренние
свойства и силы, чтобы по ним устроить свою земную жизнь. Но по условиям
своего земного бытия человеческая природа, как в отдельных лицах, так и в
целых народах раскрывается не вся вдруг, целиком, а частично и прерывисто,
подчиняясь обстоятельствам места и времени. По этим условиям отдельные
народы, принимавшие наиболее видное участие в историческом процессе,
особенно ярко проявляли ту или другую силу человеческой природы. Греки,
раздробленные на множество слабых городских республик, с непревзойденной
силой и цельностью развили в себе художественное творчество и философское
мышление, а римляне, основавшие небывалую военную империю из завоеванного
ими мира, дали ему удивительное гражданское право. В том, что сделали оба
этих народа, видят их историческое призвание. Но было ли в их судьбе
что-либо роковое? Была ли предназначена в удел Греции идея красоты и истины,
а Италии - чутье правды? История отвечает на это отрицательно. Древние
римляне были посредственные художники-подражатели. Но потомки их,
смешавшиеся с покорившими их варварами, потом воскресили древнее греческое
искусство и сделали Италию образцовой художественной мастерской для всей
Европы, а родичи этих варваров, оставшиеся в лесах Германии, спустя века
особенно усердно реципировали римское право. Между тем Греция с преемницей
павшего Рима, Византией, тоже освеженная наплывом варваров, после
Юстинианова кодекса и Софийского собора не оставила памятных образцов ни в
искусстве, ни в правоведении. Возьмем пример из новейшего времени. В конце
XVIII и в начале XIX в. в Европе не было народа более мирного,
идиллического, философского и более пренебрегаемого соседями, чем немцы. А
менее чем сто лет спустя после появления Вертера и только через одно
поколение от Иены этот народ едва не завоевал всей воинственной Франции,
провозгласил право силы как принцип международных отношений и поставил под
ружье все народы континентальной Европы.
ИДЕАЛЬНАЯ ЦЕЛЬ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ."/A" Значит, тайна
исторического процесса, собственно, не в странах и народах, по крайней мере
не исключительно в них самих, в их внутренних, постоянных, данных раз
навсегда особенностях, а в тех многообразных и изменчивых счастливых или
неудачных сочетаниях внешних и внутренних условий развития, какие
складываются в известных странах для того или другого народа на более или
менее продолжительное время. Эти сочетания - основной предмет исторической
социологии. Хотя они запечатлены местным характером и вне данного места
неповторимы, но это не лишает их научного интереса. Чрез общества,
подпадавшие под их действие, они вызывали наружу те или другие свойства
человечества, раскрывали его природу с разных сторон. Все исторически
слагавшиеся общества - все различные местные сочетания разных условий
развития. Следовательно, чем больше изучим мы таких сочетаний, тем полнее
узнаем свойства и действие этих условий, каждого в отдельности или в данном
наиболее своеобразном подборе. Так этим путем, быть может, удастся выяснить,
как общее правило, когда, например, капитал убивает свободу труда, не
усиливая его производительности, и когда помогает труду стать более
производительным, не порабощая его. Изучая местную историю, мы познаем
состав людского общежития и природу составных его элементов. Из науки о том,
как строилось человеческое общежитие, может со временем - и это будет
торжеством исторической науки - выработаться и общая социологическая часть
ее - наука об общих законах строения человеческих обществ, приложимых
независимо от преходящих местных условий. Определив, в каком соотношении
должны находиться при изучении местной истории точки зрения
культурно-историческая и социологическая, перейдем теперь к ближайшему
рассмотрению самого этого вопроса об условиях развития людских обществ, о
тех или иных сочетаниях этих условий.
ОСНОВНЫЕ СИЛЫ ОБЩЕЖИТИЯ. Исторический процесс, как мы его определили,
слагается из совместной работы нескольких сил, смыкающих отдельные лица в
общественные союзы. В области опытного или наблюдательного познания, а не
созерцательного, богословского ведения мы различаем две основные первичные
силы, создающие и движущие совместную жизнь людей: это - человеческий дух и
внешняя или так называемая физическая природа. Но история не наблюдает
деятельности отвлеченного человеческого духа: это область метафизики. Равным
образом она не ведает и одинокого, отрешенного от общества человека: человек
сам по себе не есть предмет исторического изучения; предмет этого изучения -
совместная жизнь людей.
Историческому наблюдению доступны конкретные виды или формы, какие
принимает человеческий дух в совместной жизни людей: это индивидуальная
человеческая личность и человеческое общество. Я разумею общество как
историческую силу не в смысле какого-либо специального людского союза, а
просто как факт, что люди живут вместе и в этой совместной жизни оказывают
влияние друг на друга. Это взаимное влияние совместно живущих людей и
образует в строении общежития особую стихию, имеющую особые свойства, свою
природу, свою сферу деятельности. Общество составляется из лиц; но лица,
составляющие общество, сами по себе каждое - далеко не то, что все они
вместе, в составе общества: здесь они усиленно проявляют одни свойства и
скрывают другие, развивают стремления, которым нет места в одинокой жизни,
посредством сложения личных сил производят действия, непосильные для каждого
сотрудника в отдельности. Известно, какую важную роль играют в людских
отношениях пример, подражание, зависть, соперничество, а ведь эти
могущественные пружины общежития вызываются к действию только при нашей
встрече с ближними, т. е. навязываются нам обществом. Точно так же и внешняя
природа нигде и никогда не действует на все человечество одинаково, всей
совокупностью своих средств и влияний. Ее действие подчинено многообразным
географическим изменениям: разным частям человечества по его размещению на
земном шаре она отпускает неодинаковое количество света, тепла, воды,
миазмов, болезней - даров и бедствий, а от этой неравномерности зависят
местные особенности людей. Я говорю не об известных антропологических расах
- белой, темно-желтой, коричневой и проч., происхождение которых во всяком
случае нельзя объяснить только местными физическими влияниями; я разумею те
преимущественно бытовые условия и духовные особенности, какие вырабатываются
в людских массах под очевидным влиянием окружающей природы и совокупность
которых составляет то, что мы называем народным темпераментом. Так и внешняя
природа наблюдается в исторической жизни как природа страны, где живет
известное людское общество, и наблюдается как сила, поскольку она влияет на
быт и духовный склад людей.
ЕГО ЭЛЕМЕНТЫ. Итак,человеческая личность, людское общество и природа
страны - вот те три основные исторические силы, которые строят людское
общежитие. Каждая из этих сил вносит в состав общежития свой запас элементов
или связей, в которых проявляется ее деятельность и которыми завязываются и
держатся людские союзы.
Элементы общежития - это либо свойства и потребности нашей природы,
физической и духовной, либо стремления и цели, какие рождаются из этих
свойств и потребностей при участии внешней природы и других людей, т. е.
общества, либо, наконец, отношения, какие возникают между людьми из их целей
и стремлений. Сообразно с таким или иным происхождением одни из этих
элементов могут быть признаны простыми или первичными, другие производными
вторичного и дальнейших образований из совместного действия простых. По
основным свойствам и потребностям человека эти элементы можно разделять на
физиологические - пол, возраст, кровное родство, экономические - труд,
капитал, кредит, юридические и политические - власть, закон, право,
обязанности, духовные - религия, наука, искусство, нравственное чувство.
СХЕМА СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА. Общежитие складывается из своих
элементов и поддерживается двумя средствами, общением и преемством. Чтобы
стало возможно общение между людьми, необходимо что-либо общее между ними.
Это общее возможно при двух условиях: чтобы люди понимали друг друга и чтобы
нуждались друг в друге, чувствовали потребность один в другом. Эти условия
создаются двумя общими способностями: разумом, действующим по одинаковым
законам мышления и в силу общей потребности познания, и волей, вызывающей
действия для удовлетворения потребностей. Так создается взаимодействие
людей, возможность воспринимать и сообщать действие. Таким обменом действий
отдельные лица, обладающие разумом и волей, становятся способны вести общие
дела, смыкаться в общества. Без общих понятий и целей, без разделяемых всеми
или большинством чувств, интересов и стремлений люди не могут составить
прочного общества; чем больше возникает таких связей и чем больше получают
они власти над волей соединяемых ими людей, тем общество становится прочнее.
Устаиваясь и твердея от времени, эти связи превращаются в нравы и обычаи. В
силу тех же условий общение возможно не только между отдельными лицами, но и
между целыми чередующимися поколениями: это и есть историческое преемство.
Оно состоит в том, что достояние одного поколения, материальное и духовное,
передается другому. Средствами передачи служат наследование и воспитание.
Время закрепляет усвояемое наследие новой нравственной связью, историческим
преданием, которое, действуя из поколения в поколение, претворяет
наследуемые от отцов и дедов заветы и блага в наследственные свойства и
наклонности потомков. Так из отдельных лиц составляются постоянные союзы,
переживающие личные существования и образующие более или менее сложные
исторические типы. Преемственной связью поколений вырабатывалась цепь
союзов, все более усложнявшихся вследствие того, что в дальнейшие союзы
последовательно входили новые элементы вторичного образования, возникавшие
из взаимодействия первичных. На физиологических основах кровной связи
строилась первобытная семья. Семьи, пошедшие от одного корня, образовывали
род, другой кровный союз, в состав которого входили уже религиозные и
юридические элементы, почитание родоначальника, авторитет старейшины, общее
имущество, круговая самооборона (родовая месть). Род через нарождение
разрастался в племя, генетическая связь которого выражалась в единстве
языка, в общих обычаях и преданиях, а из племени или племен посредством
разделения, соединения и ассимиляции составлялся народ, когда к связям
этнографическим присоединялась нравственная, сознание духовного единства,
воспитанное общей жизнью и совокупной деятельностью, общностью исторических
судеб и интересов.
Наконец, народ становится государством, когда чувство национального
единства получает выражение в связях политических, в единстве верховной
власти и закона.
В государстве народ становится не только политической, но и
исторической личностью с более или менее ясно выраженным национальным
характером и сознанием своего мирового значения. Таковы основные формы
общежития, представляющие последовательные моменты его роста. Начавшись
кровной связью тесной семьи, процесс завершался сложным государственным
союзом. При этом каждый предшествующий союз входил в состав последующего, из
него развивавшегося. На высшей ступени, в государстве, эти союзы
совмещались: семья с остатками родового союза становилась в ряду частных
союзов как основная клеточка общественной организации; племена и народы либо
ложились в основу сословного деления, либо оставались простыми
этнографическими группами с нравственными связями и общими историческими
воспоминаниями, но без юридического значения, как это бывало в
разноплеменных, многонародных государствах. Но, складываясь из союзов
кровного родства, общественный состав государства подвергался обратному
процессу внутреннего расчленения по разнообразным частным интересам,
материальным и духовным. Так возникали многообразные частные союзы, которые
входят в состав гражданского общества.
НАУЧНЫЙ ИНТЕРЕС РАЗНООБРАЗНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ СОЧЕТАНИЙ. Я напомнил вам эту
известную общую схему социально-исторического процесса для того, чтобы на
ней показать, какие явления наблюдаются в этом процессе при местном его
изучении. Бесконечное разнообразие союзов, из которых слагается человеческое
общество, происходит оттого, что основные элементы общежития в разных местах
и в разные времена являются не в одинаковом подборе, приходят в различные
сочетания, а разнообразие этих сочетаний создается в свою очередь не только
количеством и подбором составных частей, большею или меньшею сложностью
людских союзов, но и различным соотношением одних и тех же элементов,
например, преобладанием одного из них над другими. В этом разнообразии,
коренная причина которого в бесконечных изменениях взаимодействия
исторических сил, самое важное то, что элементы общежития в различных
сочетаниях и положениях обнаруживают неодинаковые свойства и действия,
повертываются перед наблюдателем различными сторонами своей природы.
Благодаря тому даже в однородных союзах одни и те же элементы стоят и
действуют неодинаково. Кажется, что может быть в человеческом общежитии
проще и однообразнее семьи? Но какая разница между семьей христианской и
языческой или между семьей древней, в состав которой входили и челядинцы как
родные и в которой все домочадцы рабски безмолвствовали перед домовладыкой,
и семьей новой, основанной исключительно на кровном родстве и в которой
положение всех членов обеспечено не только юридическими, но еще более
нравственными определениями, где власть родителей является не столько
совокупностью прав над домочадцами, сколько совокупностью обязанностей и
забот о детях. Присутствие элементов, незаметных в составе первобытной
языческой семьи, изменило характер союза. Одни и те же элементы, сказал я,
действуют неодинаково в различных сочетаниях. Если мы замечаем, что в одной
и той же стране в разные времена капитал то порабощал труд, то помогал
развитию его свободной деятельности, усиливая его производительность, то
служил источником почета, уважения к богатству, то разжигал ненависть или
презрение со стороны бедноты, - мы вправе заключать, что социальный состав и
нравственное настроение общества в той стране подвергались глубоким
переломам. Или примите в соображение, как видоизменяется начало кооперации в
семье, в артели, в торговой компании на акциях, в товариществе на вере.
Посмотрите также, как изменяется образ действий государственной власти от
состояния общества в разные периоды государственной жизни: она действует то
независимо от общества, то в живом единении с ним, то закрепляет
существующие неравенства и даже создает новые, то уравнивает классы и
поддерживает равновесие между общественными силами. Даже одни и те же лица,
образуя различные по характеру союзы вследствие разнообразия интересов, ими
руководящих, действуют различно в торговой конторе, в составе ученого,
художественного или благотворительного общества. Еще пример. Труд -
нравственный долг и основа нравственного порядка. Но труд труду рознь.
Известно, что труд подневольный, крепостной, производит далеко не то же
действие на хозяйственный и нравственный быт народа, как труд вольный: он
убивает энергию, ослабляет предприимчивость, развращает нравы и даже портит
расу физически. В последние десятилетия перед освобождением крестьян у нас
стал прекращаться естественный прирост крепостного населения, т. е. начинала
вымирать целая половина сельской России, так что отмена крепостного права
переставала быть вопросом только справедливости или человеколюбия, а
становилась делом стихийной необходимости. Последний пример.
Известно, что в первобытном кровном союзе личность исчезала под гнетом
старшего, и ее высвобождение из-под этого гнета надобно считать значительным
успехом в ходе цивилизации, необходимым для того, чтобы общество могло
устроиться на началах равноправности и личной свободы. Но прежде чем успели
восторжествовать эти начала, свобода предоставленного самому себе одинокого
человека по местам содействовала успехам рабства, вела к развитию личной
кабалы, иногда более тяжкой сравнительно с гнетом старинных родовых
отношений. Значит, личная свобода при известном складе общежития может вести
к подавлению личности, и когда мы читаем статью Уложения царя Алексея
Михайловича, которая грозит кнутом и ссылкой на Лену свободному человеку,
вступившему в личную зависимость от другого, мы не знаем что делать,
сочувствовать ли эгалитарной мысли закона или скорбеть о крутом средстве,
которым он одно из самых ценных прав человека превращал в тяжкую
государственную повинность. Из приведенных примеров видим, что составом
общества в различных сочетаниях устанавливается неодинаковое отношение между
составными элементами, а с изменением взаимного отношения и самые элементы
обнаруживают различные свойства и действуют неодинаково.
ОБЩАЯ НАУЧНАЯ ЦЕЛЬ ИЗУЧЕНИЯ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ. Зная, с какими вопросами
надобно обращаться к историческим явлениям, чего искать в них, можно
определить и научное значение истории известного народа по отношению к
общему историческому изучению человечества. Это значение может быть двоякое:
с одной стороны, оно определяется энергией развития народа и, в связи с
этим, степенью его влияния на другие народы, а через них на общее культурное
движение человечества; с другой стороны, отдельная история известного народа
может быть важна своеобразностью своих явлений независимо от их культурного
значения, когда представляет изучающему возможность наблюдать такие
процессы, которые особенно явственно вскрывают механику исторической жизни,
в которых исторические силы являются в условиях действия, редко
повторявшихся или нигде более не наблюдаемых, хотя бы эти процессы и не
оказали значительного влияния на общее историческое движение.
С этой стороны научный интерес истории того или другого народа
определяется количеством своеобразных местных сочетаний и вскрываемых ими
свойств тех или иных элементов общежития. В этом отношении история страны,
которая представляла бы повторение явлений и процессов, уже имевших место в
других странах, если только в истории возможен подобный случай, представляла
бы для наблюдателя не много научного интереса.
УДОБСТВО ИСТОРИИ РОССИИ ДЛЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ. История России
представляет некоторые методологические удобства для отдельного
социологического изучения. Эти удобства состоят: 1) в сравнительной простоте
господствующих в ней процессов, помогающей достаточно отчетливо разглядеть
работу исторических сил, действие и значение различных пружин, входивших в
сравнительно несложный состав нашего общежития; 2) в своеобразном сочетании
действовавших в нашей истории условий народной жизни. Сравнительная простота
строя нашей исторической жизни не мешала своеобразности ее строения. В ней
наблюдаем действие тех же исторических сил и элементов общежития, что и в
других европейских обществах; но у нас эти силы действуют с неодинаковой
напряженностью, эти элементы являются в ином подборе, принимают иные
размеры, обнаруживают свойства, незаметные в других странах. Благодаря всему
этому общество получает своеобразный состав и характер, народная жизнь
усвояет особый темп движения, попадает в необычные положения и комбинации
условий. Приведу несколько примеров. Во всякой стране система рек давала
направление торговле, свойством почвы обусловливался характер
промышленности. В первые века нашей истории, когда главная масса русского
населения сосредоточивалась в черноземной области среднего Днепра с его
обоюдосторонними притоками, важнейшие реки южной Руси направляли русскую
торговлю к черноморским, азовским и волжско-каспийским рынкам, где
спрашивались преимущественно мед, воск, меха - продукты леса и в меньшей
степени хлеб. Это сделало внешнюю торговлю господствующей силой в народном
хозяйстве русских славян и вызвало усиленное развитие лесных промыслов,
звероловства и бортничества. Но потом под давлением, шедшим из тех же
степей, по которым пролегали пути русской торговли, главная масса русского
населения передвинулась в область верхней Волги, на алаунский суглинок.
Удаление от приморских рынков ослабило внешний сбыт и сократило лесную
промышленность, а это привело к тому, что хлебопашество стало основой
народного хозяйства. И вот случилось, что на открытом днепровском черноземе
Русь усиленно эксплуатировала лесные богатства и торговала, а на лесистом
верхневолжском суглинке стала усиленно выжигать лес и пахать. Внешние
международные отношения, влиявшие на размещение населения в стране,
сплетались с внутренними географическими ее особенностями в такой запутанный
узел, что народный труд, подчиняясь одним условиям, получал направление, не
соответствовавшее другим. В народнохозяйственном быту, так своеобразно
складывавшемся, естественно ожидать явлений, не подходящих под привычные
нормы. В 1699 г. Петр Великий предписал русским купцам торговать, как
торгуют в других государствах, компаниями, складывая свои капиталы. Дело по
непривычке и недостатку доверия шло туго. Между тем древняя Русь выработала
свою форму торгового товарищества, в котором соединялись не капиталы, а лица
на основе родства и нераздельности имущества. Под руководством и
ответственностью старшего неотделенные родственники вели торговое дело не
как товарищи-пайщики, а как подчиненные агенты хозяина. Это - торговый дом,
состоявший из купца-хозяина с его "купеческими братьями", "купеческими
сыновьями" и т. д. Эта форма кооперации наглядно показывает, как потребность
коллективной деятельности, при недостатке взаимного доверия в обществе,
искала средств удовлетворения под домашним кровом, цепляясь за остатки
кровного союза.Так, в нашем прошлом историк-социолог встретит немало
явлений, обнаруживающих разностороннюю гибкость человеческого общества, его
способность применяться к данным условиям и комбинировать наличные средства
согласно с потребностями. Мы только что видели, как из древнерусского
родственного союза под действием экономической потребности выработалась идея
торгового дома. Сейчас увидим, как идея нравственного порядка под действием
местных условий послужила средством для удовлетворения хозяйственных нужд
населения. Вместе с христианством на Русь принесена была с Востока мысль об
отречении от мира, как о вернейшем пути к спасению и труднейшем подвиге
христианства. Мысль эта воспринята была русским обществом так живо, что
менее чем через сто лет киевский Печерский монастырь явил высокие образцы
иноческого подвижничества. Три-четыре века спустя та же мысль вела ряды
отшельников в глухие леса северного Заволжья. Но многочисленные лесные
монастыри, там основанные ими, вопреки их воле получили значение, не
отвечавшее духу фиваидского и афонского пустынножительства. Первоначальная
идея иночества не померкла, но местные нужды осложнили ее интересами, из нее
прямо не вытекавшими, превратив тамошние пустынные монастыри частью в
сельские приходские храмы и убежища для престарелых людей из окрестного
населения, частью в бессемейные землевладельческие и промышленные общины и
опорные пункты, своего рода переселенческие станции крестьянского
колонизационного движения.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Итак, повторяю, при сравнительной простоте строя наше
общество строилось по-своему под действием местного подбора и соотношения
условий народной жизни. Рассматривая эти условия в самую раннюю пору
сравнительно с действовавшими в Западной Европе, найдем и первоначальный
источник обеих особенностей нашей истории, так облегчающих изучение ее
общественных явлений. С первобытным культурным запасом, принадлежавшим всем
арийским племенам и едва ли значительно умноженным в эпоху переселения
народов, восточные славяне с первых своих шагов в пределах России очутились
в географической и международной обстановке, совсем не похожей на ту, в
какую несколько раньше попали их арийские родичи, германские племена,
начавшие новую историю Западной Европы. Там бродячий германец усаживался
среди развалин, которые прямо ставили его вынесенные из лесов привычки и
представления под влияние мощной культуры, в среду покоренных ими римлян или
романизованных провинциалов павшей империи, становившихся для него живыми
проводниками и истолкователями этой культуры. Восточные славяне, напротив,
увидели себя на бесконечной равнине, своими реками мешавшей им плотно
усесться, своими лесами и болотами затруднявшей им хозяйственное обзаведение
на новоселье, среди соседей, чуждых по происхождению и низших по развитию, у
которых нечем было позаимствоваться и с которыми приходилось постоянно
бороться, в стране ненасиженной и нетронутой, прошлое которой не оставило
пришельцам никаких житейских приспособлений и культурных преданий, не
оставило даже развалин, а только одни бесчисленные могилы в виде курганов,
которыми усеяна степная и лесная Россия. Этими первичными условиями жизни
русских славян определилась и сравнительная медленность их развития и
сравнительная простота их общественного состава, а равно и значительная
своеобразность и этого развития и этого состава. Запомним хорошенько этот
начальный момент нашей истории: он поможет нам ориентироваться при самом
начале пути, нам предстоящего.

ЛЕКЦИЯ II

ПЛАН КУРСА. КОЛОНИЗАЦИЯ СТРАНЫ КАК ОСНОВНОЙ ФАКТ РУССКОЙ ИСТОРИИ.
ПЕРИОДЫ РУССКОЙ ИСТОРИИ КАК ГЛАВНЫЕ МОМЕНТЫ КОЛОНИЗАЦИИ. ГОСПОДСТВУЮЩИЕ
ФАКТЫ КАЖДОГО ПЕРИОДА. ВИДИМАЯ НЕПОЛНОТА ПЛАНА. ИСТОРИЧЕСКИЕ ФАКТЫ И ТАК
НАЗЫВАЕМЫЕ ИДЕИ. РАЗЛИЧНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ТЕХ И ДРУГИХ.
КОГДА ИДЕЯ СТАНОВИТСЯ ИСТОРИЧЕСКИМ ФАКТОМ? СУЩЕСТВО И МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ
ЗНАЧЕНИЕ ФАКТОВ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ЭКОНОМИЧЕСКИХ. ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕЛЬ ИЗУЧЕНИЯ
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ.

ПЛАН КУРСА. Мы говорили о научных задачах изучения местной истории. Мы
нашли, что основная задача такого изучения - познание природы и действия
исторических сил в местных сочетаниях общественных элементов. Теперь,
руководствуясь этой задачей, установим план курса. На протяжении всей нашей
истории наблюдаем несколько форм или складов общежития, преемственно в ней
сменившихся. Эти формы общежития создавались различными сочетаниями
общественных элементов. Основное условие, направлявшее смену этих форм,
заключалось в своеобразном отношении населения к стране - отношении,
действовавшем в нашей истории целые века, действующем и доселе.
КОЛОНИЗАЦИЯ, КАК ОСНОВНОЙ ФАКТ. Обширная восточноевропейская равнина,
на которой образовалось русское государство, в начале нашей истории не
является на всем своем пространстве заселенной тем народом, который доселе
делает ее историю.
Наша история открывается тем явлением, что восточная ветвь славянства,
потом разросшаяся в русский народ, вступает на русскую равнину из одного ее
угла, с юго-запада, со склонов Карпат. В продолжение многих веков этого
славянского населения было далеко недостаточно, чтобы сплошь с некоторой
равномерностью занять всю равнину. Притом по условиям своей исторической
жизни и географической обстановки оно распространялось по равнине не
постепенно путем нарождения, не расселяясь, а переселяясь, переносилось
птичьими перелетами из края в край, покидая насиженные места и садясь на
новые. При каждом таком передвижении оно становилось под действие новых
условий, вытекавших как из физических особенностей новозанятого края, так и
из новых внешних отношений, какие завязывались на новых местах. Эти местные
особенности и отношения при каждом новом размещении народа сообщали народной
жизни особое направление, особый склад и характер. История России есть
история страны, которая колонизуется. Область колонизации в ней расширялась
вместе с государственной ее территорией. То падая, то поднимаясь, это
вековое движение продолжается до наших дней. Оно усилилось с отменой
крепостного права, когда начался отлив населения из центральных черноземных
губерний, где оно долго искусственно сгущалось и насильственно
задерживалось. Отсюда население пошло разносторонними струями в Новороссию,
на Кавказ, за Волгу и далее за Каспийское море, особенно за Урал в Сибирь,
до берегов Тихого океана. Во второй половине XIX в., когда только начиналась
русская колонизация Туркестана, там водворилось уже свыше 200 тысяч русских
и в том числе около 100 тысяч образовали до 150 сельских поселений,
составившихся из крестьян-переселенцев и местами представляющих значительные
острова почти сплошного земледельческого населения. Еще напряженнее
переселенческий поток в Сибирь. Официально известно, что ежегодное число
переселенцев в Сибирь, до 1880-х годов не превышавшее 2 тысяч человек, а в
начале последнего десятилетия прошлого века достигшее до 50 тысяч, с 1896 г.
благодаря Сибирской железной дороге возросло до 200 тысяч человек, а за два
с половиной года (с 1907 по июль 1909 г.) в Сибирь прошло около 2 миллионов
переселенцев. Все это движение, идущее преимущественно из центральных
черноземных губерний Европейской России, при ежегодном полуторамиллионном
приросте ее населения пока еще кажется малозначительным, не дает себя
чувствовать ощутительными толчками; но со временем оно неминуемо отзовется
на общем положении дел немаловажными последствиями.
ПЕРИОДЫ РУССКОЙ ИСТОРИИ КАК ГЛАВНЫЕ МОМЕНТЫ КОЛОНИЗАЦИИ. Так
переселение, колонизация страны была основным фактом нашей истории, с
которым в близкой или отдаленной связи стояли все другие ее факты.
Остановимся пока на самом факте, не касаясь его происхождения. Он и ставил
русское население в своеобразное отношение к стране, изменявшееся в течение
веков и своим изменением вызывавшее смену форм общежития. Этот факт и
послужит основанием плана курса. Я делю нашу историю на отделы или периоды
по наблюдаемым в ней народным передвижениям.
Периоды нашей истории - этапы, последовательно пройденные нашим народом
в занятии и разработке доставшейся ему страны до самой той поры, когда,
наконец, он посредством естественного нарождения и поглощения встречных
инородцев распространился по всей равнине и даже перешел за ее пределы. Ряд
этих периодов - это ряд привалов или стоянок, которыми прерывалось движение
русского народа по равнине и на каждой из которых наше общежитие устроялось
иначе, чем оно было устроено на прежней стоянке. Я перечислю эти периоды,
указывая в каждом из них господствующие факты, из коих один - политический,
другой - экономический, и обозначая при этом ту область равнины, на которой
в данный период сосредоточивалась масса русского населения, - не все
население, а главная масса его, делавшая историю. Приблизительно c VIII в.
нашей эры, не раньше, можем мы следить с некоторой уверенностью за
постепенным ростом нашего народа, наблюдать внешнюю обстановку и внутреннее
строение его жизни в пределах равнины. Итак, с VIII до XIII в. масса
русского населения сосредоточивалась на среднем и верхнем Днепре с его
притоками и с его историческим водным продолжением - линией Ловать - Волхов.
Все это время Русь политически разбита на отдельные более или менее
обособленные области, в каждой из которых политическим и хозяйственным
центром является большой торговый город, первый устроитель и руководитель ее
политического быта, потом встретивший соперника в пришлом князе, но и при
нем не терявший важного значения. Господствующий политический факт периода -
политическое дробление земли под руководством городов. Господствующим фактом
экономической жизни в этот период является внешняя торговля с вызванными ею
лесными промыслами, звероловством и бортничеством (лесным пчеловодством).
Это Русь Днепровская, городовая, торговая. С XIII до середины XV в.
приблизительно среди общего разброда и разрыва народности главная масса
русского населения является на верхней Волге с ее притоками. Эта масса
остается раздробленной политически уже не на городовые области, а на
княжеские уделы. Удел - это совсем другая форма политического быта.
Господствующий политический факт периода - удельное дробление Верхневолжской
Руси под властью князей. Господствующим фактом экономической жизни является
сельскохозяйственная, т. е. земледельческая, эксплуатация алаунского
суглинка посредством вольного крестьянского труда. Это Русь Верхневолжская,
удельно-княжеская, вольно-земледельческая. С половины XV до второго
десятилетия XVII в. главная масса русского населения из области Верхней
Волги растекается на юг и восток по донскому и средневолжскому чернозему,
образуя особую ветвь народа - Великороссию, которая вместе с населением
расширяется за пределы Верхнего Поволжья. Но, расплываясь географически,
великорусское племя впервые соединяется в одно политическое целое под
властью московского государя, который правит своим государством с помощью
боярской аристократии, образовавшейся из бывших удельных князей и удельных
бояр. Итак, господствующий политический факт периода - государственное
объединение Великороссии. Господствующим фактом жизни экономической остается
сельскохозяйственная разработка старого верхневолжского суглинка и
новозанятого средневолжского и донского чернозема посредством вольного
крестьянского труда; но его воля начинает уже стесняться по мере
сосредоточения землевладения в руках служилого сословия, военного класса,
вербуемого государством для внешней обороны. Это Русь Великая, Московская,
царско-боярская, военно-землевладельческая. С начала XVII до половины XIX в.
русский народ распространяется по всей равнине от морей Балтийского и Белого
до Черного, до Кавказского хребта, Каспия и Урала и даже проникает на юг и
восток далеко за Кавказ, Каспий и Урал. Политически все почти части русской
народности соединяются под одной властью: к Великороссии примыкают одна за
другой Малороссия, Белороссия и Новороссия, образуя Всероссийскую империю.
Но эта собирающая всероссийская власть действует уже с помощью не боярской
аристократии, а военно-служилого класса, сформированного государством в
предшествующий период - дворянства. Это политическое собирание и объединение
частей Русской земли и есть господствующий политический факт периода.
Основным фактом экономической жизни остается земледельческий труд,
окончательно ставший крепостным, к которому присоединяется обрабатывающая
промышленность, фабричная и заводская. Это период всероссийский,
императорско-дворянский, период крепостного хозяйства, земледельческого и
фабрично-заводского. Таковы пережитые нами периоды нашей истории, в которых
отразилась смена исторически вырабатывавшихся у нас складов общежития.
Пересчитаем еще раз эти периоды, обозначая их по областям равнины, в которых
сосредоточивалась в разные времена главная масса русского народонаселения:
1) днепровский, 2) верхневолжский, 3) великорусский, 4)
всероссийский.
ФАКТЫ И ИДЕИ. Боюсь, что изложенный мною план курса вызовет в вас одно
важное недоумение. Я буду излагать вам факты политические и экономические с
их разнообразными следствиями и способами проявления - и только, ничего
более. А где же, может быть, спросите вы, домашний быт, нравы, успехи знания
и искусства, литература, духовные интересы, факты умственной и нравственной
жизни - словом, то, что на нашем обиходном языке принято называть идеями?
Разве они не имеют места в нашей истории или разве они - не факторы
исторического процесса?
Разумеется, я не хочу сказать ни того ни другого. Я не знаю общества
свободного от идей как бы мало оно ни было развито. Само общество - это уже
идея, потому что общество начинает существовать с той минуты, как люди, его
составляющие, начинают сознавать, что они - общество. Еще труднее мне
подумать, что идеи лишены участия в историческом процессе. Но именно в
вопросе об исторической дееспособности идей, боюсь, мы можем не понять друг
друга, и потому я обязан наперед высказать вам свой взгляд на этот предмет.
Прежде всего обратите внимание на то, что факты политические и экономические
отличаются от так называемых идей своим происхождением и формами или
способами проявления. Эти факты суть общественные интересы и отношения, и их
источник - деятельность общества, совокупные усилия лиц, его составляющих.
Они и проявляются в актах не единоличного, а коллективного характера, в
законодательстве, в деятельности разных учреждений, в юридических сделках, в
промышленных предприятиях - в обороте правительственном, гражданском,
хозяйственном. Идеи - плоды личного творчества, произведения одиночной
деятельности индивидуальных умов и совестей, и в своем первоначальном,
чистом виде они проявляются в памятниках науки и литературы, в произведениях
уединенной мастерской художника или в подвигах личной самоотверженной
деятельности на пользу ближнего. Итак, в явлениях того или другого порядка
мы наблюдаем деятельность различных исторических сил - лица и общества.
ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ. Между обеими этими силами, лицом и обществом, между
индивидуальным умом и коллективным сознанием происходит постоянный обмен
услуг и влияний. Общественный порядок питает уединенное размышление и
воспитывает характеры, служит предметом личных убеждений, источником
нравственных правил и чувств, эстетических возбуждений; у каждого порядка
есть свой культ, свое сгеdo, своя поэзия. Зато и личные убеждения, становясь
господствующими в обществе, входят в общее сознание, в нравы, в право,
становятся правилами, обязательными и для тех, кто их не разделяет, т. е.
делаются общественными фактами.
УСЛОВИЯ РАЗВИТИЯ ИДЕИ В ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКТ. Так от общественных
отношений отлагаются идеи, а идеи перерабатываются в общественные отношения.
Но в историческом изучении не следует смешивать те и другие, потому что это
- явления различных порядков. История имеет дело не с человеком, а с людьми,
ведает людские отношения, предоставляя одиночную деятельность человека
другим наукам.
Вы поймете, когда личная идея становится общественным, т. е.
историческим фактом: это - когда она выходит из пределов личного
существования и делается общим достоянием, и не только общим, но и
обязательным, т. е. общепризнанным правилом или убеждением. Но чтобы личная
идея получила такое обязательное действие, нужен целый прибор средств,
поддерживающих это действие, - общественное мнение, требование закона или
приличия, гнет полицейской силы. Идеи становятся историческими факторами
подобно тому, как делаются ими силы природы.
Сколько веков от создания мира молния, по-видимому, бесполезно и даже
разрушительно озаряла ночную мглу, пугая воображение и не увеличивая
количества света, потребляемого человеком, не заменяя даже ночника при
колыбели! Но потом электрическую искру поймали и приручили,
дисциплинировали, запрягли в придуманный для нее снаряд и заставили освещать
улицы и залы, пересылать письма и таскать тяжести - словом, превратили ее в
культурное средство. И идеи нуждаются в подобной же обработке, чтобы стать
культурно-историческими факторами. Сколько прекрасных мыслей, возникавших в
отдельных умах, погибло и погибает бесследно для человечества только потому,
что не получает вовремя надлежащей обработки и организации! Они украшают
частное существование, разливают много света и тепла в семейном или
дружеском кругу, помогая домашнему очагу, но ни на один заметный градус не
поднимают температуры общего благосостояния, потому что ни в праве, ни в
экономическом обороте не находят соответствующего прибора, учреждения или
предприятия, которое вывело бы их из области добрых упований, т. е. досужих
грез, и дало бы им возможность действовать на общественный порядок. Такие
необработанные, как бы сказать, сырые идеи - не исторические факты: их место
в биографии, в философии, а не в истории.
Теперь я вас прошу возвратиться к программе курса. Изучая факты
политические и экономические, мы в основе каждого из них найдем какую-либо
идею, которая, может быть, долго блуждала в отдельных умах, прежде чем
добилась общего признания и стала руководительницей политики,
законодательства или хозяйственного оборота.
Только такие идеи и могут быть признаны историческими явлениями. Таким
образом сама жизнь помогает историческому изучению: она производит
практическую разборку идей, отделяя деловые или счастливые от досужих или
неудачных. В литературе мы встречаем осадок того, что было передумано и
перечувствовано отдельными мыслящими людьми известного времени. Но далеко не
весь этот запас личной мысли и чувства входит в житейский оборот, делается
достоянием общества, культурно-историческим запасом. Что из этого запаса
усвояется общежитием, то воплощается в учреждение, в юридическое или
экономическое отношение, в общественное требование. Это воплощение, т. е.
эта практическая обработка идеи, и вводит ее фактором в исторический
процесс. Идеи, блеснувшие и погасшие в отдельных умах, в частном личном
существовании, столь же мало увеличивают запас общежития, как мало обогащают
инвентарь народного хозяйства замысловатые маленькие мельницы, которые
строят дети на дождевых потоках. Итак, я вовсе не думаю игнорировать
присутствия или значения идей в историческом процессе или отказывать им в
способности к историческому действию. Я хочу сказать только, что не всякая
идея попадает в этот процесс, а попадая, не всегда сохраняет свой чистый
первоначальный вид. В этом виде, просто как идея, она остается личным
порывом, поэтическим идеалом, научным открытием - и только; но она
становится историческим фактором, когда овладевает какою-либо практической
силой, властью, народной массой или капиталом, - силой, которая
перерабатывает ее в закон, в учреждение, в промышленное или иное
предприятие, в обычай, наконец, в поголовное массовое увлечение или
художественное всем ощутительное сооружение, когда, например, набожное
представление выси небесной отливается в купол Софийского собора.
МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ФАКТОВ ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ. Из
соображений, объясняющих план курса, извлечем некоторые методологические
выводы. Полагая в основу исторического изучения процессы политические и
экономические, я не хочу сказать, что историческая жизнь состоит только из
этих процессов и что историческое изучение должно ограничиваться
канцеляриями да рынками. Не одними канцеляриями и рынками движется
историческая жизнь; но с них удобнее начинать изучение этой жизни. Подступая
в изучении к известному обществу с политической и хозяйственной стороны его
жизни, мы входим в круг тех умственных и нравственных понятий и интересов,
которые уже перестали быть делом отдельных умов, личных сознаний, и стали
достоянием всего общества, факторами общежития. Следовательно, политический
и экономический порядок известного времени можно признать показателем его
умственной и нравственной жизни: тот и другой порядок настолько могут быть
признаны такими показателями, насколько они проникнуты понятиями и
интересами, восторжествовавшими в умственной и нравственной жизни данного
общества, насколько эти понятия и интересы стали направителями юридических и
материальных его отношений. Но в отдельных умах, в частном обиходе мы всегда
найдем запас других помыслов и стремлений, не достигших такого господства,
оставшихся без практического употребления. Да и житейский порядок,
политический и экономический, основавшийся на господствующих идеях и
закрепляющий их господство своими принудительными средствами, может
возбуждать в отдельных умах или в известной части общества помыслы, чувства,
стремления, несогласные с его основами, даже прямо против них протестующие;
они или гаснут, или ждут своего времени. У нас, например, в XVIII в. жалобы
на несправедливость крепостного права послышались из самой крепостной среды
даже раньше, чем в образованном обществе; но долго эти жалобы обращали на
себя еще меньше правительственного внимания, чем освободительные
представления образованных людей. Однако потом опасения, внушенные
настроением крепостной среды, подействовали на ход освободительного дела
сильнее каких-либо соображений высшего порядка.
ФАКТЫ ОБОИХ ПОРЯДКОВ В ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ. Вникнем в сущность
политических и экономических фактов, чтобы видеть, что могут они дать для
исторического изучения. Политическая и экономическая жизнь не составляет
чего-то цельного, однородного, какой-то особой сферы людской жизни, где нет
места высшим стремлениям человеческого духа, где царят только низменные
инстинкты нашей природы. Во-первых, жизнь политическая и жизнь экономическая
- это различные области жизни, мало сродные между собою по своему существу.
В той и другой господствуют полярно противоположные начала: в политической -
общее благо, в экономической - личный материальный интерес; одно начало
требует постоянных жертв, другое - питает ненасытный эгоизм. Во-вторых, то и
другое начало вовлекает в свою деятельность наличные духовные средства
общества. Частный, личный интерес по природе своей наклонен
противодействовать общему благу. Между тем человеческое общежитие строится
взаимодействием обоих вечно борющихся начал.
Такое взаимодействие становится возможным потому, что в составе
частного интереса есть элементы, которые обуздывают его эгоистические
увлечения. В отличие от государственного порядка, основанного на власти и
повиновении, экономическая жизнь есть область личной свободы и личной
инициативы как выражения свободной воли. Но эти силы, одушевляющие и
направляющие экономическую деятельность, составляют душу и деятельности
духовной. Да и энергия личного материального интереса возбуждается не самым
этим интересом, а стремлением обеспечить личную свободу, как внешнюю, так и
внутреннюю, умственную и нравственную, а эта последняя на высшей ступени
своего развития выражается в сознании общих интересов и в чувстве
нравственного долга действовать на пользу общую. На этой нравственной почве
и устанавливается соглашение вечно борющихся начал по мере того, как
развивающееся общественное сознание сдерживает личный интерес во имя общей
пользы и выясняет требования общей пользы, не стесняя законного простора,
требуемого личным интересом. Следовательно, взаимным отношением обоих начал,
политического и экономического, торжеством одного из них над другим или
справедливым равновесием обоих измеряется уровень общежития, а то или другое
отношение между ними устанавливается степенью развития общественного
сознания и чувства нравственного долга. Но каким способом, по каким
признакам можно определить этот уровень как показатель силы духовных
элементов общежития?
Во-первых, он выясняется самым ходом событий политической жизни и
связью явлений жизни экономической, а во-вторых, наблюдения над этими
событиями и явлениями находят себе проверку в законодательстве, в практике
управления и суда. Возьмем пример не из самых выразительных. В Древней Руси
нравственные влияния, шедшие с церковной стороны, противодействовали
усиленному развитию рабовладения и по временам встречали поддержку со
стороны правительства, пытавшегося во имя государственной пользы сдержать и
упорядочить это стремление к порабощению.
Борьба церкви и государства с частным интересом в этой области шла с
переменным успехом в зависимости от условий времени. Эти колебания,
отражаясь в памятниках права и хозяйства, помогают измерить силу действия
гуманных идей, а через то и нравственный уровень общежития в известный
период. Так получаем возможность определять нравственное состояние общества
не по нашим субъективным впечатлениям или предположениям и не по отзывам
современников, столь же субъективным, а по практическому соотношению
элементов общежития, по степени соглашения разнородных интересов, в нем
действующих.
ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ. Я хочу сказать, что факты
политические и экономические полагаю в основу курса по их значению не в
историческом процессе, а только в историческом изучении. Значение это чисто
методологическое.
Умственный труд и нравственный подвиг всегда останутся лучшими
строителями общества, самыми мощными двигателями человеческого развития; они
кладут наиболее прочные основы житейского порядка, соответствующего истинным
потребностям человека и высшему назначению человечества. Но по условиям
исторической жизни эти силы не всегда одинаково напряжены и не всегда
действуют на житейский порядок в меру своей напряженности, а в общий
исторический процесс они входят своим действием на житейский порядок и по
этому действию подлежат историческому изучению. Порядок изучения не
совпадает с порядком жизни, идет от следствий к причинам, от явлений к
силам. Что же, однако, какие именно предметы предстанут пред нами в
изучении, отправляющемся от политических и экономических фактов, и насколько
полно охватит оно народную жизнь? Эти предметы - государство и общество, их
строение и взаимное отношение, люди, руководившие строением того и другого,
условия внешние, международные, и внутренние, физические и нравственные,
устанавливавшие отношение между тем и другим, внутренние борьбы, какие при
этом приходилось переживать народу, производительные силы, которыми
созидалось народное хозяйство, формы, в какие отливался государственный и
хозяйственный быт народа. Всего этого мы коснемся с большим или меньшим
досугом, иного даже только мимоходом. Может быть, придется задержать ваше
внимание на некоторых глубоких переломах социальных и нравственных,
пережитых нашим обществом. Но чего бы я желал всего более, это - чтобы из
моего курса вы вынесли ясное представление о двух процессах, коими
полагались основы нашего политического и народного быта и в которых, кажется
мне, всего явственнее обнаруживались сочетания и положения, составляющие
особенность нашей истории.
Изучая один из этих процессов, мы будем следить, как вырабатывалось в
практике жизни и выяснялось в сознании народа понятие о государстве и как
это понятие выражалось в идее и деятельности верховной власти; другой
процесс покажет, как в связи с ростом государства завязывались и сплетались
основные нити, образовавшие своей сложной тканью нашу народность. Но это
слишком узкая программа, подумаете вы. Не буду оспаривать этого и останусь
при своей программе. Курс истории - далеко не вся история: заключенный в
тесные пределы академического года, в рамки учебных часов и минут, курс не
может охватить всей широты и глубины исторической жизни народа. В этих
границах преподаватель может со своими слушателями проследить лишь такие
течения истории, которые представляются ему главными, господствующими,
обращаясь к другим струям ее лишь поскольку они соприкасались или сливались
с этими магистралями. И если вы из моего изложения при всех его пробелах
вынесете хотя в общих очертаниях образ русского народа как исторической
личности, я буду считать достигнутой научную цель своего курса.
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕЛЬ ИЗУЧЕНИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ. Из общей задачи
исторического изучения мы вывели научную цель изучения местной истории, а
эта цель дала нам основание для плана курса, указала порядок и приемы
изучения русской истории. В связи с той же задачей решается еще один вопрос:
сверх чисто научного какой еще практический результат можно получить от
изучения местной истории? Этот вопрос тем важнее, что местная история,
изучение которой мы предпринимаем, есть история нашего отечества. Научные
наблюдения и выводы, какие мы сделаем при этой работе, должны ли остаться в
области чистого знания, или они могут выйти из нее и оказать влияние на наши
стремления и поступки? Может ли научная история отечества иметь свою
прикладную часть для детей его? Я думаю, что может и должна иметь, потому
что цена всякого знания определяется его связью с нашими нуждами,
стремлениями и поступками; иначе знание становится простым балластом памяти,
пригодным для ослабления житейской качки разве только пустому кораблю,
который идет без настоящего ценного груза. Какая же может быть эта
практическая, прикладная цель? Укажу ее теперь же, чтобы не напоминать об
ней в изложении курса: она будет молчаливым стимулом нашей работы.
ГОСУДАРСТВО И НАРОДНОСТЬ - ГЛАВНЫЕ ПРЕДМЕТЫ КУРСА. Я сейчас сказал об
исторической личности народа: это - основной предмет изучения его истории.
Значение народа как исторической личности заключается в его
историческом призвании, а это призвание народа выражается в том мировом
положении, какое он создает себе своими усилиями, и в той идее, какую он
стремится осуществить своею деятельностью в этом положении. Свою роль на
мировой сцене он выполняет теми силами, какие успел развить в себе своим
историческим воспитанием. Идеал исторического воспитания народа состоит в
полном и стройном развитии всех элементов общежития и в таком их
соотношении, при котором каждый элемент развивается и действует в меру
своего нормального значения в общественном составе, не принижая себя и не
угнетая других. Только историческим изучением проверяется ход этого
воспитания. История народа, научно воспроизведенная, становится
приходо-расходной его книгой, по которой подсчитываются недочеты и
передержки его прошлого. Прямое дело ближайшего будущего - сократить
передержки и пополнить недоимки, восстановить равновесие народных задач и
средств. Здесь историческое изучение своими конечными выводами подходит
вплоть к практическим потребностям текущей минуты, требующей от каждого из
нас, от каждого русского человека отчетливого понимания накопленных народом
средств и допущенных или вынужденных недостатков своего исторического
воспитания. Нам, русским, понимать это нужнее, чем кому-либо. Вековыми
усилиями и жертвами Россия образовала государство, подобного которому по
составу, размерам и мировому положению не видим со времени падения Римской
империи. Но народ, создавший это государство, по своим духовным и
материальным средствам еще не стоит в первом ряду среди других европейских
народов. По неблагоприятным историческим условиям его внутренний рост не шел
в уровень с его международным положением, даже по временам задерживался этим
положением. Мы еще не начинали жить в полную меру своих народных сил,
чувствуемых, но еще не вполне развернувшихся, не можем соперничать с другими
ни в научной, ни в общественно-политической, ни во многих других областях.
Достигнутый уровень народных сил, накопленный запас народных средств - это
плоды многовекового труда наших предков, результаты того, что они успели
сделать. Нам нужно знать, чего они не успели сделать; их недоимки - наши
задачи, т. е. задачи вашего и идущих за вами поколений.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Чем же могут помочь разрешению этих задач когда-то
составившиеся в нашей истории сочетания общественных элементов, которые мы
будем изучать? Люди иногда чувствуют неловкость своего положения, тяжесть
общественного порядка, в котором живут, но не умеют ни определить, ни
объяснить отчетливо этой тяжести и неловкости. Историческое изучение
вскрывает неправильности в складе общества, больно и смутно чувствуемые
людьми, указывает ненормальное соотношение каких-либо общественных элементов
и его происхождение и дает возможность сообразить средства восстановления
нарушенного равновесия. Если мы заметим, например, что в нашем прошлом одни
общественные элементы не в меру развивались на счет и в ущерб другим, столь
же законным, мы поймем, какие именно предстоит нам усиленно развивать, чтобы
достигнуть возможной стройности и справедливости общественного состава.
Каждому народу история задает двустороннюю культурную работу - над природой
страны, в которой ему суждено жить, и над своею собственной природой, над
своими духовными силами и общественными отношениями.
Если нашему народу в продолжение веков пришлось упорно бороться с
лесами и болотами своей страны, напрягая силы на черную подготовительную
работу цивилизации, то нам предстоит, не теряя приобретенной в этой работе
житейской выносливости, напряженно работать над самими собой, развивать свои
умственные и нравственные силы, с особенной заботливостью устанавливать свои
общественные отношения. Таким образом, изучение нашей истории может помочь
нам уяснить задачи и направление предстоящей нам практической деятельности.
У каждого поколения могут быть свои идеалы, у моего свои, у вашего другие, и
жалко то поколение, у которого нет никаких. Для осуществления идеалов
необходимы энергия действия, энтузиазм убеждения; при осуществлении их
неизбежны борьба, жертвы. Но это не все, что необходимо для их торжества:
нужны не только крепкие нервы и самоотверженные характеры, нужны еще и
сообразительные умы. Как легко испортить всякое хорошее дело, и сколько
высоких идеалов успели люди уронить и захватать неумелыми или неопрятными
руками! Наши идеалы не принадлежат исключительно нам и не для нас одних
предназначались: они перешли к нам по наследству от наших отцов и дедов или
достались нам по культурному преемству от других обществ, созданы житейскими
опытами и умственными усилиями других народов, раньше или больше нашего
поработавших, и при создании их имелись в виду не наши, а совсем другие
силы, средства и положения. Поэтому они пригодны не для всех, не всегда и не
везде. Чтобы знать, какие из них и в какой мере могут быть осуществлены в
известном обществе и в известное время, надобно хорошо изучить наличный
запас сил и средств, какой накопило себе это общество; а для того нужно
взвесить и оценить исторические опыты и впечатления, им пережитые, нравы и
привычки, в нем воспитанные. Это тем необходимее, что мы живем во время,
обильное идеалами, но идеалами, борющимися друг с другом, непримиримо
враждебными. Это затрудняет целесообразный выбор. Знание своего прошлого
облегчает такой выбор: оно не только потребность мыслящего ума, но и
существенное условие сознательной и корректной деятельности.
Вырабатывающееся из него историческое сознание дает обществу, им
обладающему, тот глазомер положения, то чутье минуты, которые предохраняют
его как от косности, так и от торопливости. Определяя задачи и направление
своей деятельности, каждый из нас должен быть хоть немного историком, чтобы
стать сознательно и добросовестно действующим гражданином.